19 июля исполняется 130 лет со дня рождения Владимира Владимировича Маяковского.

Современники называли его одиночкой-бунтарем, поэтом-революционером, мастером и новатором. Сам он писал о себе так: «Я себя советским чувствую заводом, вырабатывающим счастье…», говорится в материале Президентской библиотеки, поступившем в редакцию «Русской народной линии».

Детство и юность Маяковского

Будущий поэт родился 19 июля 1893 года в Грузии – в селе Багдади, неподалеку от Кутаиси. Его отец, лесничий Владимир Константинович Маяковский, происходил из запорожских казаков. Мать, Александра Алексеевна, была кубанская казачка. В семье росли еще две дочери – Люда и Оля.

С четырех лет Володя любил, чтобы ему читали, особенно стихи. И мать читала ему Крылова, Пушкина, Лермонтова, Некрасова. А когда она не могла откликнуться на его просьбу, плакал. То, что ему нравилось, легко запоминал и потом выразительно декламировал наизусть.

          Позже семья перебралась в Кутаиси, здесь будущий поэт учился в гимназии и брал уроки рисования: с ним бесплатно занимался единственный кутаисский художник Сергей Краснуха. Когда волна первой российской революции докатилась и до Грузии, Маяковский – еще ребенком – впервые участвовал в митингах. 

В 1906 году, когда Владимиру было 13 лет, от заражения крови умер его отец – поранил палец ржавой иглой, сшивая бумаги. До конца жизни поэт страдал бактериофобией: всегда носил с собой маленькую мыльницу с мылом, брал в путешествия складной таз, возил с собой одеколон для обтираний и тщательно следил за гигиеной.

После смерти Владимира Константиновича семья оказалась в тяжелом положении. Маяковский вспоминал: "После похорон отца – у нас 3 рубля. Инстинктивно, лихорадочно мы распродали столы и стулья. Двинулись в Москву. Зачем? Даже знакомых не было". 

    В 1909–1910 годах Маяковского несколько раз арестовывали: он вступил в партию большевиков, работал в подпольной типографии. Сначала юного революционера отдавали "на поруки" матери, а в третий раз посадили в тюрьму. Это произошло после дерзкого побега 13 политкаторжанок из Новинской тюрьмы в 1909 году.  Среди тех, кто помогал им, была и семья Владимира Маяковского. Его мать и сестры шили мужскую одежду для заключенных. В нее беглянки должны были переодеться перед тем, как покинуть тюрьму. В ночь побега 16-летний Владимир из колокольни соседнего храма предварительно подал им знак, что все в порядке.

      В одиночной камере №103 Бутырской тюрьмы Маяковский проведет одиннадцать месяцев. 

    В заключении Маяковский прочитал множество книг. Он мечтал о новом искусстве, новой эстетике, которая будет в корне отличаться от классической. Маяковский решил учиться живописи – сменил нескольких преподавателей и в 1911 году поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества – единственное место, куда его приняли без свидетельства о благонадежности. 

Здесь молодой художник познакомился с Давидом Бурлюком, а позже – с Велимиром Хлебниковым и Алексеем Крученых. Маяковский начал писать стихи, от которых его новые товарищи были в восторге. Свой творческий дебют Маяковский описывал так:  "Днем у меня вышло стихотворение. Вернее – куски. Плохие. Нигде не напечатаны. Ночь. Сретенский бульвар. Читаю строки Бурлюку. Прибавляю – это один мой знакомый. Давид остановился. Осмотрел меня. Рявкнул: "Да это же вы сами написали! Да вы же гениальный поэт!" Применение ко мне такого грандиозного и незаслуженного эпитета обрадовало меня. Я весь ушел в стихи. В этот вечер совершенно неожиданно я стал поэтом." 

Появление русского футуризма

Авангардные авторы решили объединиться против "эстетики старья", так в декабре 1912 года появился манифест новой творческой группы – "Пощечина общественному вкусу":

     "Только мы – лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве. Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода Современности.<...> Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузминым, Буниным и проч. и проч. – нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным. 

С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!"

Позже в своей автобиографии Маяковский резюмировал:  "У Давида гнев обогнавшего современников мастера, у меня – пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм." 

Впрочем, само название "футуристы" Маяковский и его товарищи по группе (Велимир Хлебников, Алексей Крученых, Давид Бурлюк, Бенедикт Лившиц и другие) приняли только в конце 1913 года во многом из-за того, что их называли так по аналогии с итальянскими футуристами.

Футуристы выступали на собраниях — читали стихи и лекции о новой поэзии. За публичные выступления Владимира Маяковского и Давида Бурлюка отчислили из училища. В 1913–1914 годах прошло известное турне футуристов: творческая группа с выступлениями проехала с гастролями по российским городам. Успех был огромный, несмотря на эпатаж:

"Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я — бесценных слов мот и транжир..."
("Нате!", 1913)

Первый сборник Маяковского "Я" (цикл из четырех стихотворений) вышел в 1913 году. Он был написан от руки, снабжен рисунками Василия Чекрыгина и Льва Жегина и размножен литографическим способом в количестве трехсот экземпляров. 

В качестве первого раздела этот сборник вошел в книгу стихов поэта "Простое как мычание" (1916). Также его стихи появлялись на страницах футуристских альманахов "Молоко кобылиц", "Дохлая луна", "Рыкающий Парнас" и печатались в периодических изданиях.

   В июле 1915 года Владимир знакомится с Лилей Брик, благодаря младшаей сестре Лили, Эльзе. Маяковского переполняли абсолютно лихорадочные чувства по отношению к Лиле. Он не переносил долгой разлуки и хотел постоянно быть возле нее. Все свои произведения, созданные после знакомства с Лилей, он будет посвящать ей лаконичным "Л.Ю.Б.". Начавшийся роман они скрывать не стали. 

   О Лиле поэт написал в своих произведениях 1916 года — в поэме "Флейта-позвоночник", а также в ставшем надрывным признанием в любви стихотворении "Лиличка!". 

"Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон –
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне 
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем".

      Брик имела колоссальное влияние на поэта, но их отношения были очень тяжелыми. Она даже жаловалась знакомым, что он скучен и предсказуем. А затем начала заводить интрижки на стороне. Но при этом держала Маяковского возле себя, заставляя его страдать.

       В конце 1922 года они прервали общение на два месяца, чтобы пережить наступивший в отношениях кризис. В этот период Маяковский создал поэму "Про это". Спустя два года произошел окончательный разрыв, о чем Владимир Маяковский сказал: "Я теперь свободен от любви и от плакатов". 

        Он уехал на гастроли во Францию, потом – в Мексику и США.

Маяковский и Октябрьская революция

Революционные потрясения 1917 года Маяковский, как и следовало ожидать, встретил восторженно: организовал группы "Комфут" (коммунистический футуризм) и ЛЕФ (Левый фронт искусств), написал поэмы "150 000 000" и "Владимир Ильич Ленин" и множество программных стихотворений вроде "Левого марша".

В 1919–1921 годах поэт стал одним из авторов «Окон РОСТА» (серия агитационных плакатов Российского телеграфного агентства в период Гражданской войны) и участвовал в выпуске сатирических агитационных плакатов, которые нередко называют первой советской социальной рекламой. Выпускались они советскими поэтами и художниками в сотрудничестве с Российским телеграфным агентством – крупной издательской организацией, массово изготавливавшей печатные стенные газеты, плакаты, еженедельники, собственную газету «Агит-РОСТА», несколько общественно-политических, экономических, литературных иллюстрированных журналов. Агентство также выполняло функции службы новостей и центра по инструктированию всей местной печати. В 1925 году, 10 июля, было принято решение о создании центрального всесоюзного информационного органа – Телеграфного агентства СССР (ТАСС).

Владимир Маяковский был художником, драматургом, режиссером, редактором литературных журналов. Особое место в творчестве поэта занимает жанр сатиры. Сатирические агитационные стихи 1919–1920 годов составили целый том собрания его сочинений. Однако сатира выходила не только из-под пера поэта. Знания, полученные юным Маяковским в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, позволили ему писать портреты, рисовать шаржи и карикатуры, используя масло, пастель, тушь, акварель, уголь и карандаш.

Невозможно представить Маяковского вне исторического контекста. Не просто Серебряный век, не только авангард и модерн, но и в первую очередь ломка старых устоев. Город, технический прогресс, заводы, индустриализация – все это есть в каждом агитационном стихотворении поэта. 

"Глаз ли померкнет орлий?
В старое ль станем пялиться?
Крепи
у мира на горле
пролетариата пальцы!
Грудью вперед бравой!
Флагами небо оклеивай!
Кто там шагает правой?
Левой!
Левой!
Левой!"
("Левый марш", 1918)

         Маяковский много работал для театра. Так, в ноябре 1918 года прошла премьера его пьесы "Мистерия-буфф". Ее поставил в Театре музыкальной драмы Всеволод Мейерхольд, а оформил в лучших традициях авангарда Казимир Малевич. 

В 1928–1929 годах Маяковский написал сатирические пьесы "Клоп" и "Баня". Обе премьеры прошли в Театре Мейерхольда. Поэт был вторым режиссером, он следил за оформлением спектакля и работал с актерами: начитывал фрагменты пьесы, создавая нужные интонации и расставляя смысловые акценты.

Обе пьесы вызвали ажиотаж. Одни зрители и критики видели в произведениях сатиру на бюрократию, а другие – критику советского строя. "Баню" поставили лишь несколько раз, а после запретили – до 1953 года.

"Лучший поэт советской эпохи"

Лояльное отношение властей к "главному советскому поэту" постепенно сменилось прохладой. В 1930 году ему впервые не одобрили выезд за границу. На поэта стала яростно нападать официальная критика. Его упрекали за сатиру по отношению к явлениям, якобы побежденным, например, той же бюрократии и чиновничьим проволочкам. 

Маяковский решил провести выставку "20 лет работы" и представить на ней результаты своего многолетнего труда. Он сам отбирал газетные статьи и рисунки, расставлял книги, развешивал по стенам плакаты. В день открытия зал для гостей был переполнен. Однако на открытие не пришел никто из представителей литературных организаций. Да и официальных поздравлений поэта с двадцатилетием работы тоже не было.

В начале апреля 1930 года из сверстанного журнала "Печать и революция" изъяли приветствие "великому пролетарскому поэту по случаю 20-летия работы и общественной деятельности". В литературных кругах пошли разговоры о том, что Маяковский "исписался".

14 апреля 1930 года Владимир Маяковский покончил с собой. Весь архив поэта отошел Осипу и Лиле Брик, с которыми Маяковский познакомился в 1915 году. Лиля Брик пыталась сохранить память о его творчестве, хотела создать мемориальную комнату, но постоянно натыкалась на бюрократические препоны. Поэта почти не издавали. 

Тогда Брик написала письмо Сталину. В своей резолюции Сталин назвал Маяковского "лучшим и талантливейшим поэтом советской эпохи". Резолюцию напечатали в "Правде", произведения Маяковского стали издавать огромными тиражами, а его именем называть улицы и площади Советского Союза.

Свой шаг в вечность он сделал самостоятельно. Современники не поняли и не приняли решение Маяковского уйти из жизни. В третьем номере журнала марксистской критики искусств «Печать и революция» за 1930 год опубликован некролог поэту, начинающийся такими словами: «Умер – смертью неожиданной и бессмысленной – великий революционный поэт Владимир Маяковский. Совсем недавно советская общественность отмечала двадцатилетие его литературной и политической деятельности. Маяковский убил самого себя. Это звучит чудовищно и невероятно».

Поэт Николай Асеев нашел очень точные слова на смерть Маяковского, которая глубоко потрясла его: скорбь о гибели друга соединилась у него с осознанием потери величайшего поэта современности.
"Пошлость, не оспаривая его у жизни, оспаривала у смерти. Но живая, взволнованная Москва, чуждая мелким литературным спорам, стала в очередь к его гробу, никем не организованная в эту очередь, стихийно, сама собой признав необычность этой жизни и этой смерти. И живая, взволнованная Москва заполняла улицы по пути к крематорию. И живая, взволнованная Москва не поверила его смерти. Не верит и до сих пор".